Зрелое городское средневековье создало многочисленных интеллектуалов, преподавателей «свободных искусств» и прочих, но не интеллигенцию, ибо никому не приходило в голову, что скажем, между нотариусом, философом, иконописцем и астрологом есть что-то общее. Существовали важные виды духовной деятельности, неотчетливо или вовсе не профессионализированные: в глазах современников и в собственных глазах Бертран де Борн и Виллардуэн, Дешан и Виллани были рыцарями, а не поэтами и хронистами.

Тысячи профессоров и студентов выступали как жестко разграниченные общественные группы. Однако это обособление было рождено не потребностью выделить специфически духовный труд, а лишь универсальным средневековым принципом, согласно которому дифференциации подлежали даже ангельские чины

(Орден госпитальеров, в дальнешем Мальтийский

орден), иначе Иерусалимский рыцарский орден святого Иоанна. Его

члены назывались сначала иоаннитами, затем родосскими рыцарями,

затем мальтийскими рыцарями. Возник в середине XI в. Один

итальянский купец получил от египетского калифа, владетеля

Палестины, разре - шение на открытие в Иерусалиме, недалеко от

места Гроба Господня, госпиталя -- странноприимного дома для

паломников

Особую разновидность эмблем представляют гербы, появившиеся в XI-XII вв. в Западной Европе в эпоху крестовых походов. Как полагает Н. А

Я. Хёйзинга в книге Осень Средневековья (гл. VI Рыцарские

ордена и рыцарские обеты ) пишет следующее:

Грандиозная игра в прекрасную жизнь -- грезу о благородной

мужественности и верности долгу -- имела в своем арсенале не

только вышеописанную форму вооруженного состязания. Другая столь

же важная форма такой игры -- рыцарский орден

Вплоть до Второй Мировой войны мощь армий определялась не только людским, но и конским составом. До 1945 года большая часть германской артиллерии перевозилась на гужевой тяге, а в Советской армии оставались крупные подразделения кавалерии. Однако, если в XX веке лошади на войне сохраняли за собой исключительно транспортные функции, то в предшествующие эпохи их роль перевозками отнюдь не ограничивалась. Богатырский конь, наравне с мечом кладенцом, выступал в качестве вооружения, а не просто средства передвижения витязя

У Хёйзинга ( Осень Средневековья ):

Значение обета состояло, как правило, в том, чтобы, подвергая

себя воздержанию, стимулировать тем самым скорейшее выполнение

обещанного. В основном это были ограничения, касавшиеся принятия

пищи. Первым, кого Филипп де Мезьер принял в свой орден Страстей

Господних, был поляк, который в течение девяти лет ел и пил стоя.

Бертран дю Геклен также скор на обеты такого роода